1. Храм
2. Новости
3. Иконы
4. Психологический символизм жестов в христианской иконографии

Психологический символизм жестов в христианской иконографии

Психологический символизм жестов в христианской иконографии / Доклад, прочитанный на Первых Покровских педагогических чтениях "Диалог отечественных светской и церковной традиций" в секции "Психология в свете православной традиции" (РГПУ им. А.И.Герцена, Санкт-Петербург, 13 октября 2000 года)

В последнее десятилетие в России стала известна и популярна область психологии, изучающая человеческое сознание и его проявление в жестикуляции. Многие исследования, посвященные языку телодвижений, претендуют на то, что данная область является новой и недостаточно разработанной [4]. Совершенно неожиданно можно обнаружить, что психологический символизм жестов является одним из выразительных средств, используемых христианским иконописанием с древнейших времен.

Уже в первые века христианства, вскоре после своего зарождения, иконописание выделилось в отдельную область художественного искусства. Это было обусловлено особой задачей иконы: не только изобразить личность Господа Иисуса Христа по Его человеческой природе или лики святых, но и по-возможности передать графическими тварными средствами неизобразимую нетварную благодать, которая была явлена во Христе как Богочеловеке, а в святых - по причине их праведной жизни.

Цель иконы - изобразить преображение тварной плоти Божественным духом. Эта цель не сводится к тому, чтобы показать только динамику библейских или церковно-исторических событий, - ибо понимание иконы как Библии для неграмотных допускали и иконоборцы. Икона должна приоткрыть молящемуся перед ней человеку тайну того состояния духа, которое было присуще изображенному на ней подвижнику. Взирая на иконописные лики святых мы, в свою очередь, стремимся быть подобными им не только во внешнем делании добра, но и во внутреннем преображении человеческой природы Божественной благодатью. Смысл иконы - быть образцом духовного состояния на молитве и руководством к правильной молитве [5, 135-136].

В силу особенного назначения икона уже с древнейших времен имеет свой особый художественный стиль, решительным образом отличающий ее от светской картины. Легко видеть это различие при сравнении традиционной канонической древнерусской иконы с западными картинами на библейские темы, ставшими популярными в России с XVIII века. На западных картинах присутствует попытка изобразить духовное начало ярко выраженными материальными средствами: вместо нимбов мы видим исходящие от главы сияющие лучи, белизна лиц подчеркивает телесную крепость, изображенные лица патетически жестикулируют. Авторы таких картин смотрят на события священной истории исключительно с внешней стороны, не пытаясь проникнуть в духовный смысл происходящего [3, 145]. Например, пришедший к нам с запада иконографический тип праздника Пасхи представляет Христа выходящим из гроба или стоящим около него, в белой погребальной плащанице со знаменем в руке. Вокруг Христа можно видеть падающих ниц испуганных стражей и почтительно коленнопреклоненных ангелов [3, 144-145]. Жестикуляция на таких картинах передает именно внешнюю динамику, движение, и хотя она делает это выразительно, мы оставляем ее вне рассмотрения, потому что она не дает нам ничего нового по сравнению c обычной символикой жестов на светских картинах или в театре. А вот на канонической иконе Пасхи мы не видим момента воскресения Христова, и не случайно - ведь согласно Евангелию никто не видел момента воскресения: ученикам являлся уже воскресший Господь. Поэтому "тот, кто пытается воссоздать ... внешность Воскресения Христова... становится перед необходимостью следовать своему вымыслу" [3, 145]. Каноническая икона Пасхи доносит до нас описанное в Новом Завете (1 Пет. 3:19) событие схождения Господа Иисуса Христа во ад и освобождение из адовой темницы прародителей рода человеческого Адама и Евы и всех ветхозаветных праведников. Таким образом, традиционная икона стремится донести до нас прежде всего внутреннее содержание события - искупление рода человеческого Иисусом Христом в Его страданиях и славном воскресении.

Для символического изображения духовного начала графическими средствами каноническая икона прибегает к особому выразительному языку. Сюда относится и обратная перспектива, и изображение лика подвижника просвещенным неким невечерним светом изнутри, что является символом пребывания в нем Божественной благодати. Изображение одного предмета на фоне другого означает, что первый находится внутри, в границах второго. Поэтому на на иконе Рождества Христова ясли, в которых лежит Богомладенец, изображены вне пещеры, на фоне ее, а на иконе Знамения Пресвятой Богородицы отрок Эммануил написан на фоне пречистого чрева Богоматери.

Однако не следует забывать, что на иконе всегда изображены реальные, а не вымышленые лица и события священной истории. И чтобы подчеркнуть эту связь с историей, выразить динамику, но в то же время передать и внутреннее состояние изображенных святых, и смысл события, то есть, статику, икона в своем языке прибегает к символизму жестов, на котором мы остановимся более подробно.

Всем хорошо известна поясная икона Господа Иисуса Христа "Господь Вседержитель", на которой Он изображен с открытым Евангелием в левой руке и с правой рукой, пальцы которой сложены особым образом. Народное сознание обычно понимает это как благословение Господом молящегося. Поэтому на живописных иконах XIX - начала XX веков пальцы правой руки Спасителя изображаются сложенными в так называемое священническое "имясловное" благословение, когда они изображают греческие буквы IC XC. Но если мы внимательно посмотрим на традиционную древнерусскую или византийскую икону, мы вовсе не найдем там имясловного благословения, а обнаружим, что правая рука Христова имеет несколько иной жест: большой палец соединен с малым средним, а остальные разогнуты.

Обратившись к историческим данным, мы узнаем, что данный жест символизирует не благословение, а то, что Спаситель изображен в процессе произнесения речи, а именно - он благовествует Евангелие Царства Божия [2, 492]. Еще дохристианскими портретистами этот жест был введен для обозначения момента публичного выступления и был взят из тогдашней общественной практики. Уже у ассирийцев, египтян и индийцев имелся обычай посредством перстосложения передавать, что изображенные на картинах лица должны быть понимаемы именно говорящими [2, 492-1]. Позже традиция жестикуляции прослеживается и в культуре древнего Средиземноморья: греческие и римские ораторы, восходя на кафедру, приглашали слушателей к молчанию и вниманию, поднимая перстосложенную руку, и во время произнесения речи жестикулировали особым образом [2, 493].

У Квинтилиана можно найти подробное объяснение наиболее употребимых ораторских жестов греко-римского мира. Например, соединение малого среднего пальца с большим, при котором остальные протягивались - то есть, тот жест, с которым изображен на иконах Спаситель - означал начало речи, а также сам процесс повествования, иногда - порицание или обвинение. Подгибание двух средних перстов под большой и протягивание остальных подразумевало активное начало речи. Подгибание всех перстов и распрямление указательного символизировало порицание или, собственно, указание. По записям Квинтиллиана и Апулея можно насчитать около десяти наиболее употребительных жестов у греко-римских ораторов [2, 493-1].

Спаситель, пророки, апостолы и святители изображаются с перстосложением рук в знак того, что они - лица проповедующие евангелие Царства Божия.

Икона апостолов Петра и Павла с клеммами. Великий Новгород, XVI век. Говорит апостол Петр, поэтому только у него характерное ораторское перстосложение

До настоящего времени сохранились списки классических или языческих произведений, украшенных миниатюрами, на которых говорящие лица изображены с поднятыми перстосложенными руками. Например, творения Гомера в Миланской амбросианской библиотеке, "Энеида" Вергилия в Ватиканской библиотеки, труды Диоскорида, хранящиеся в Венской библиотеке. Кроме этого, известно употребление перстосложения рук как знак беседы и в нехристианских скульптурных произведениях, в частности древнегреческих [2, 494-495].

Как следует из исторических памятников и источников, в христианской иконографии перстосложенные руки также символизировали процесс беседы. Спаситель, пророки, апостолы и святители изображаются с перстосложением рук в знак того, что они - лица проповедующие евангелие Царства Божия. Это подтверждает живший в VI веке Павел Силенциарий, в своем описании построенного императором Юстинианом собора св. Софии в Константинополе. Павел говорит об изображении Христа на одной из алтарных завес: "Он изображен протягивающим персты правой руки - в знак того, что Он вещает присноживой глагол, а в левой руке - имеющим книгу, которая содержит Божественные глаголы [т.е. евангелие]" [2, 496.

Важным свидетельством является написанный в IV или V веке отрывок Пятикнижия Моисея, хранящийся в Венской библиотеке. Он украшен 24 миниатюрами, иллюстрирующих текст Пятикнижия. На миниатюрах многие лица изображены с перстосложенными руками, причем в таких ситуациях, когда этот жест совершенно невозможно понимать в смысле благословения или моления - это было бы не просто несообразностью, но иногда даже кощунством [2, 497]. Например, с таким жестом изображен Исав, продающий первородство Иакову; Иосиф, рассказывающий сон братьям. На миниатюре, на которой Иосиф находится в темнице с хлебодаром и виночерпием, перед темницей изображены страж со своей женой: они обращены друг к другу с перстосложенными руками - ясно, что они разговаривают [2, 497-1]. На миниатюре, иллюстрирующей грехопадение Адама и Евы, над ними видна рука из облака, означающая, что Бог что-то говорит им, причем понятно, что Он не благословляет их за грехопадение, а обличает их в нем. Таким же образом написано изгнание Адама из рая [2, 497-2]. Другим свидетельством является греческая рукопись XII века, на миниатюрах которой имеется изображение говорящих лиц со следующим сложением пальцев рук: большой и большой средний соединены концами, малый средний прижат к ладони, а указательный и мизинец протянуты [2, 497].

Знаменитый русский церковный историк Е. Голубинский, у которого я почерпнул часть фактологического материала для этого доклада, указывает, что рассмотренное значение перстосложения в иконографии сохранялось по крайней мере до половины XV века. [2, 500]. Только с этого времени (а, может быть, и значительно раньше) в Русской Церкви простертая рука с традиционным двуперстием (большой, малый средний палец и мизинец соединены, указательный и большой средний отогнуты) начинает на иконах символизировать именно двуперстное благословение. [2, 500]. Апологеты старообрядчества начала XVIII века выговские братья Денисовы в своей знаменитой книге "Поморские ответы" для обоснования древности и авторитетности двуперстия приводят большой перечень случаев, когда на древнерусских иконах двуперстие изображено уже в качестве благословляющего жеста [1].

При изложенном выше понимании символики перстосложенных рук возникает законный вопрос: а как же в таком случае на древних иконах изображался процесс молитвы? - В соответствии с церковной практикой древности, обычным жестом на молитве было воздеяние (т.е. поднятие) рук. Этот жест служил символом, или, лучше сказать, естественным внешним выражением пламенной и искренней внутренней молитвы. Святой апостол Павел, говоря об устроении церковной жизни молодых христианских общин, пишет в 1-м послании к Тимофею: "итак желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения" (1 Тим. 2:8). Наиболее ярким из сохранившихся и хорошо известных иконописных типов, отражающих подобную практику, является икона Божией Матери "Оранта" или "Знамение". Вообще, примерно до XV века воздеяние рук употреблялось на молитве как основной жест, а осенение себя крестным знамением было лишь сопроводительным действием в начале или по окончании руковоздеятельной молитвы. [2, 500-501] Так, например, изображены молящиеся в Месяцеслове императора Василия. [2, 502-2].

Икона Богоматери "Великая Панагия" (Ярославская Оранта). Начало XIII века

Приведенные свидетельства позволяют утверждать, что психологический символизм жестов является одной из неотъемлемых выразительных черт особого языка христианской иконы. Будучи основанным на символике жестов древнего мира он стал использоваться в иконе для выполнения ее главнейшей задачи: передать графическими средствами не только внешнюю сторону изображенного события или личности святого, но и внутренний смысл первого или духовное состояние второго.

Дмитрий Юревич, иерей

"Синай" - библейский проект иерея Дмитрия Юревича

Использованная литература

1. Братья Денисовы. Поморские ответы. Мануиловский Никольский монастырь, 1884.

2. Голубинский Е. История Русской Церкви. Том II, 2-я пол. тома. М., 1911. - 616 с.

3. Монахиня Иулиания (Соколова). Труд иконописца. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995. - 224с.

3. Пиз А. Язык телодвижений. М., 1996.

4. Успенский Л. А. Богословие иконы Православной Церкви. Б/м, Изд-во Зап.-Европ. Экзархата Моск. Патриархата, 1989. - 476с.

http://www.k-istine.ru/base_faith/ikons/ikons_urevich.htm

Просмотров: 1345

---

---

---